24 мая, 2025 - 09:15
Мобилизационная повестка моему отцу Гавриилу Михайловичу Яврову пришла в первых числах июля 1941 года. Он был зачислен в состав 90-го стрелкового Кавказского полка ручным пулеметчиком. В составе этого полка уже в августе сражался с фашистами, защищая город Одессу. Там же получил и первое ранение от разорвавшегося снаряда. Раненых солдат из Одессы вывозили в Сочинский госпиталь катерами. Дорога эта не была безопасной – налеты, обстрелы сопровождали постоянно. Не один такой катер лежит на дне Черного моря.
Как складывались события дальше, могу судить только по сохранившимся записям красноармейской книжки и военного билета. После госпиталя с октября 41-го он участвовал в боях под Ростовом в рядах 152-го саперного батальона. В марте 42-го он получил второе ранение в ногу и правую руку – искалечило кисть. Вновь госпиталь. После лечения он «ограничено годен», о чем сделана отметка на первой страничке Красноармейской книжки.
После лечения прошел обучение по ремонту военной техники в 36-й Центральной военной базе Челябинска и был направлен в 362-ю Армейскую Артиллерийскую мастерскую с квалификацией: старший орудийный мастер.
В его Орденской книжке три записи: медаль «За боевые заслуги» (24.07.1944), орден «Красной звезды» (16.02.1945) и медаль «За боевые заслуги» (06.05.1945).
Совсем недавно по приказу министра обороны РФ были рассекречены архивные данные, и я обнаружила в интернете документы на его награды. Читала с огромным волнением, ведь эта информация из первоисточника и написана его командиром. Вот выдержка краткого изложения из наградного листа 190:
«…Тов. Явров ставится на самые ответственные и сложные объекты ремонта. Обладает хорошими способностями. Хорошо знает свое мастерство. Все порученные задания по восстановлению боевой техники выполняет в срок и точно. В дни напряженных боев на 1-м Украинском фронте тов. Явров работал с выездной бригадой непосредственно в полках обслуживаемых ААРМ-ой дивизии. Во время ремонта вооружения в 225 СНД тов. Явров показал образцы в работе по устранению сложных неисправностей артсистем, требующих сложного мастерского и капитального ремонтов. Только за один выезд в 225 СНД в период с 10 по 15 апреля 1945 г. тов. Явров лично восстановил 6 артсистем и 5 передков, требовавших сложного ремонта. Тов. Явров достоин представлению к правительственной награде, медали «За боевые заслуги».
Это один из трех наградных листов, переписала я его в точности. Говорят, что на войне к медали «За боевые заслуги» относились скептически, она была даже поводом для неприличных шуток среди бойцов. Но прочитав этот наградной лист, я подумала, может быть, особого героизма в ремонте орудий и нет, но для фронта этот труд был необходим и свой вклад в Победу внес, несомненно. А медаль «За боевые заслуги», пусть скромная, но честная награда. Такая же, как и все другие, она пропитана потом и кровью солдата. Ведь работать приходилось, как написано, с выездом в полки. А, значит, на линии фронта, иногда и во время боя. И вот тому пример. В ствол пушки гаубицы попал снаряд, такое повреждение подлежало ремонту только в заводских условиях, о чем и было доложено командующему. Огневая позиция пушки была стратегически важна для гремевшего в это время боя, но пушка молчала.
Отца направили в полк. Осмотрев повреждение, под свистящими пулями он взялся за работу. Подобрал подходящий по диаметру ствол березы, срубил его, очистил и, обвязав наждаками, вручную шлифовал внутреннюю поверхность пушечного ствола, пока не выровнял.
Когда пушка вновь подала свой голос, командующий не поверил, а убедившись, представил сержанта тех. службы к ордену.
С этой мастерской отец прошел до конца войны, закончил ее в немецком городе Дрездене. Демобилизован на основании указа президиума Верховного Совета СССР от 25 сентября 1945.
Война – общенародная беда, и защищать Родину надо «всем миром, всем народом, всей землей». Так оно и было, и нет историй о войне без привкуса полыни. Как же удавалось выживать женщинам страны в те суровые годы без мужей, сыновей и отцов? Ведь трудности были не только физические, но особенно моральные. Где же они черпали силы, преодолевая все невзгоды, делая все возможное и невозможное, чтобы выжить и сохранить детей? В их числе была и моя мама – Анфиса Акимовна Яврова. Проводив мужа на войну, она осталась в Нальчике с тремя маленькими детьми: восьмилетним Леней, трехлетним Колей и двухлетней Зиной. Я родилась уже после войны, в 1950 году.
Несмотря на то, что страна наша находилась в то время в тяжелейшем положении, все же государство не оставило семьи призывников без поддержки. Каждый месяц, день в день, мама получала денежное пособие в сто пятьдесят рублей для детей. До оккупации города работали магазины и колхозный рынок. На эти деньги можно было приобрести кое-какие продукты.
Но седьмого августа 1942 года Нальчикский комитет обороны вводит на территории республики военное положение. Помощь эта прекратилась, к городу подошли гитлеровцы. Начались беспорядки и растащиха. Из рассказа мамы:
- Прибежала соседка Катя и говорит: «Что сидишь? На маслозаводе «растащиха», быстро собирайся». – На территории завода горы подсолнечных семечек, но и народа тьма. Нагребли по полмешка, больше не унести.
В другой раз на мукомольном заводе разжились пшеничной и кукурузной мукой. Даже где-то раздобыли маленького поросеночка в надежде как-нибудь вдвоем выкормить. Но кроме пропитания нужны были еще и дрова. Ведь без огня не приготовить еды и дом не согреть, а дело идет к зиме. Регулярно эти две подружки ходили за хворостом в лес. Хотелось притащить побольше, чтобы надолго хватило, но на горбу много не притащишь. Вязали такие вязанки, что еле-еле поднимались с ними. С такой ношей надо было еще и реку перейти, а она ледяная, глубина в некоторых местах по пояс, течение бурное:
- Однажды, за малым нас не унесло, - вспоминала мама. Мокрыми и уставшими женщины притаскивались домой. Видимо, тогда она и простудила легкие, что впоследствии привело к туберкулезу.
Утро 25 октября 1942 года было ярким и солнечным. В небе со стороны равнины появилось большое количество самолетов, которые, сделав разворот над горами, начали бомбардировку города.
Эта бомбежка застала маму на рынке. Вой сирен немецких самолетов и мелкокалиберных бомб сеяли большую панику. Вспоминая, она рассказывала:
- Страх заполонил душу. Сердце выскакивало из груди, ведь дома дети остались одни.
Бросилась бежать, но улицы перекрыли военные. Один из них заставил ее зайти в первый попавшийся чужой двор. Но ждать, когда закончится налет, она не могла, тревога за детей гнала. Перелезла через забор в соседний двор, потом в следующий и так, перелезая из одного двора в другой, добралась домой.
Отбомбившись, самолеты ушли, но через два часа появились снова и уже с тяжелыми бомбами. Семьдесят вражеских бомбардировщиков обрушили на город смертоносный груз. Две бомбы упали на улицу, где они жили. Еще одна попала в сад к бабушке Мане – соседке, жившей напротив. Воронка от нее в дальнейшем стала убежищем всем жителям улицы от налетов.
При штурме города кроме самолетов гитлеровцы использовали 270 танков, горнострелковую румынскую дивизию и несколько тысяч солдат. Против этой армады для защиты и прикрытия отхода основной группы войск, была оставлена 11-я стрелковая дивизия НКВД – 1956 человек личного состава. После тяжелых боев 28 октября 1942 года немцы захватили город.
С первых же дней оккупанты начали ликвидировать все институты Советской власти. Прибывшее в республику их «хозяйственное командование» развернуло свою деятельность. Был заведен учет всего населения в трех списках:
- постоянные жители;
- приехавшие в республику после 22 июня 1941 года;
- особый список, куда заносились коммунисты, комсомольцы, активисты, евреи, лица, подозреваемые в связях с партизанами, и правительственные работники.
Опорой немцам в составлении этих списков были те, кто считал себя пострадавшими от революции и Советской власти.
В третий список попала и моя мама вместе с малолетними детьми. Кто-то донес, что она жена коммуниста. Отец узнал об этом после войны, когда вернулся на свою бывшую работу. Были найдены эти списки. Повезло – очередь не дошла, не управились немцы за два месяца, уж слишком большим был список. Но более шестисот человек из этого списка было расстреляно.
Всего два месяца хозяйничали немцы в Нальчике. Но ведь каждый день из них, каждый час, каждую минуту надо было выживать. Чем-то накормить детей, чем-то протопить печь. Полные ужаса ночи в маленькой времяночке, дверь которой закрывалась на тоненький крючок. Обуреваемая страхом, она опускала в подвал перинку и укладывала на нее детей. Чтобы не видна была крышка подвала, как могла, придвигала на нее стол и половик, оставляя дверь открытой. В слабой надежде, если вдруг нагрянут, то, может поверят, что дома никого нет. Эти ночи были, как в могиле. Не приносил покоя и день.
Однажды пришли двое военных, это были румыны. Все по-хозяйски осмотрели. Забрали семечки, сгребли только что испеченные мамой кукурузные лепешки и ушли. Главное, все молча, как будто в доме не было ни души. Но в следующий раз компания была уже серьезнее, в два раза больше и только немцы.
- Стою, ни жива, ни мертва, - вспоминала мама. – Дети меня облепили, держатся за подол. Один из немцев по-русски, с большим акцентом, задает вопросы. Указывая на фотографию, спрашивает:
- Это кто?
- Муж.
- Где он?
- На войне.
- Живой?
- Не знаю. – Пожала плечами. Следующие вопросы пошли гастрономические:
- Яйка есть?
- Нет.
- Кура есть?
- Нет.
- Свина есть.
- Нет. – Этот ответ сорвался по инерции и заставил обомлеть. А немец с раздражением передернул:
- Нэту-нэту, все у нее нэту!
Вышли во двор и пошли в сторону калитки. Страшно подумать, что бы было, если б они решили обследовать двор. Ведь за этой маленькой времяночкой сидел их с соседкой Катей поросеночек. Она сама не могла понять, как сорвалось у нее с губ слово «нет». Лишь закрылась за немцами калитка, ноги ее подкосились. Честь и хвала животине, ведь не хрюкнул, не грюкнул, как вкопанный лежал, видно, чувствовал, что и его жизнь висит на волоске.
Человеческий фактор, как много он значит. Оказывается, и среди врагов были сочувствующие. Иначе, как объяснить поступок одного из этих немцев?! Ведь он вернулся через какое-то время, чтобы предупредить:
- Матка, сегодня дома не ночуй.
Приютили несчастных наши добрые соседки – бабушка Маня и ее дочь Роза. Светлая память вам, дорогие соседи. Ведь, спасая, вы рисковали своей жизнью.
Четвертого января 1943 года город Нальчик был освобожден. На митинг, посвященный этому событию, народ собрался 5 января возле разрушенного немцами кинотеатра «Победа». На чудом уцелевшем фасаде кинотеатра застыли в танце «Исламей» скульптуры горца и горянки. Джигит, прижав одну руку к газырям черкески, другой сжимал древко алого знамени, которое вложили в его руку воины-освободители. Оно струилось и трепетало на ветру, вселяя народу уверенность в победе. Счастьем сияли лица всех, кто там присутствовал. Люди обнимались, поздравляли друг друга и благодарили освободителей.
К концу зимы все запасы кончились, наступала холодная и голодная весна. После разгрома немцев под Сталинградом и освобождения города Ростова-на-Дону восстановилось движение поездов. И мама решилась на отчаянное путешествие. Домой, домой, на родину в Саратовскую область, в любимую деревню под Балашовом, к матери и отцу. Написала письмо мужу на фронт о своих намерениях и получила такой ответ: поступай, как, считаешь, лучше будет для вас, если останусь жив, я вас найду. Получив поддержку, сдала времянку внаем, купила на эти деньги билеты, и они отправились.
То, что пришлось наблюдать им из окон вагона по ходу поезда, повергало в шок. Сожженные дома, разбитая техника и едва присыпанные снегом трупы солдат.
В конце марта 1943 года добрались до деревни Катаврас. Почти три года жизни в ней после всего пережитого показались им раем. Эти места война обошла, а земля продолжала быть кормилицей тем, кто ее обрабатывал.
Весточка от мужа пришла в декабре 1945 года, в ней он сообщал, что вернулся домой. На время отсутствия семьи приютила фронтовика незабвенная наша бабушка Маня. А второго января 1946 года мама с детьми вернулась в Нальчик. Из рассказа моей сестры Зины:
- Поезд в Нальчик приходил тогда по расписанию в четыре часа утра. По темным улицам города мы шли домой, было холодно. Когда подошли к дому, калитка оказалась запертой, мама послала брата постучать к бабушке Мане. И в памяти моей навсегда запечатлелось, как отец летел к нам через дорогу босиком в одних солдатских кальсонах.
Радость и восторг от встречи, объятья, поцелуи. Жизнь продолжается: «Семья вместе, и душа на месте».
Галина Дорохова.
