30 марта, 2022 - 12:20
Одиннадцатиклассница средней школы сельского поселения Звездный Саида Кудаева в конкурсе сочинений участвовала всего два раза в жизни и оба раза становилась победительницей. В прошлом году во Всероссийском конкурсе школьных сочинений она победила на региональном этапе и стала призером в финале – мы публиковали ее работу на страницах нашей газеты («СМ» №17, 2021).
В этом году, как рассказала ее учитель русского языка и литературы Наталья Калайтанова, Саида не собиралась участвовать в конкурсе – все-таки выпускной 11-й класс, ЕГЭ совсем скоро, но потом вдруг передумала. Сказала, что у них в семье есть интересная история – трагичная и счастливая, и она хочет о ней написать.
- И правда не собиралась, - подтверждает Саида. – Но недавно у меня умерла бабушка, с которой мы были очень близки и часто говорили о многом. Мне очень хотелось написать о ее нелегкой жизни – такие семейные истории надо хранить и помнить.
Сейчас Саиде семнадцать, в этом году она заканчивает школу и уже выбрала «не конкретно профессию, но сферу деятельности точно». Говорит, что это будет экономика. Литературное творчество, она уверена, останется, «но только как хобби – в свободное от остальных дел время».
Мы предлагаем читателям рассказ Саиды Кудаевой, признанный жюри лучшим в региональном этапе Всероссийского конкурса сочинений.
История моей семьи
Ниточка судьбы бабушки Раузат
Чемоданчик бабушки Раузат
Там, где горы разговаривают с небом…
Покуда крутится веретено
Пахнет лекарствами… Столько дней прошло уже после бабушкиной смерти, а запах остался. Вроде все то же самое – солнце, дом, комната, но так пусто в душе – моей любимой бабушки Раузат больше нет.
Маленький коричневый чемоданчик – ее верный спутник в самые трудные дни. Перед тем как открыть его, бабушка всегда что-то ему шептала, как живому. Потом проводила по крышке рукой и осторожно, почти бесшумно щелкала замочками. Когда я была совсем маленькой, думала, что там бабушка прячет клад. «Это больше, чем клад, - смеялась она. – Это мое детство, юность, вся моя жизнь». Бабушки больше нет. Я беру в руки ее чемоданчик, так же, как она, осторожно провожу рукой по истертой крышке и щелкаю замочками. В нем настоящее богатство: старые пожелтевшие фотографии родных и близких, письма, дедушкины документы, грамоты, медали за добросовестный труд, какие-то памятные вещи… «Это все память, самое дорогое, что есть у человека», - словно слышу за спиной родной голос. Как мне не хватает моей бабушки и наших с ней долгих разговоров!
А вот веретено и клубочек шерсти. Сколько я помню, она все время за работой. Что-то рассказывает, а сама ловко выхватывает пучок шерсти – и вот крутится веретено, наматывая нить. «Смотри, внучка, наша жизнь – что эта нить. Покуда бьется сердце, ниточка крутится. Видишь, она ровная, значит, человек правильно живет. Попробуй и ты», - бабушка передает мне в руки веретено. Нет, у меня не получается, совсем не получается! Но она обязательно научит – терпеливо, ласково. И расскажет истории «про жизнь» – я ведь тоже обязательно попрошу.
Она была совсем маленькой, когда началась война, когда в нашу республику пришли немцы, когда наступило то самое «черное 8 марта», но она помнила и войну, и выселение очень хорошо, говорила: «Это было так страшно, не дай Всевышний кому-то подобное пережить!»
- Если проехать мимо Чегемских водопадов дальше по ущелью, поднимаясь все выше, можно увидеть развалины, которые были когда-то чьими-то домами, - голос бабушки такой тихий и такой родной. – Раньше там жили люди, трудились, пасли овец, растили детей, радовались каждому новому дню, чтили предков, соблюдая обычаи. Здесь в Чегемском ущелье был аул Бет-тургъу. Там жил мой дедушка Бекмырза Аккаев. В марте 1944 года моя мама Маржан Ахматова вместе со своими двумя дочерями, со мной шестилетней и четырехлетней Любой, приехала к нему в гости. Все взрослые мужчины аула ушли на фронт, остались только женщины, дети, старики и инвалиды. Немцы не дошли до этого аула, может быть, даже не догадывались, что так высоко в горах, где только горы разговаривают с небом, могут жить и трудиться люди.
Мы приехали к дедушке 7 марта, а восьмой день весны стал болью и трагедией всего народа. На рассвете мы проснулись от громкого стука. Барабанили так, что двери ходили ходуном. Сначала подумали, что это немцы, но на пороге стоял солдат НКВД. Мы впервые услышали это непонятное и страшное слово «Депортация». Прозвучал короткий приказ: взять все необходимое и выйти во двор. Все заметались, собирая скудные пожитки. Брать-то особенно было нечего. Дедушка взял в руки обернутый в ткань Коран. Солдат захотел проверить, что в этом свертке. Развернув его, увидел, что это Коран, выхватил книгу из рук Бекмырзы и откинул ее в сторону. Люди думали, что им разрешат уехать со всем необходимым, собирали все нужное в узлы, навьючивали на осликов, но солдаты сбрасывали все на землю, ничего из вещей не давали забрать с собой. Наш скудный скарб тоже остался лежать на земле… Людей стали грузить в машины, и тут мама заплакала: что ее ждет – вдову с двумя дочками и пожилым отцом, уезжающую неизвестно куда без еды и вещей. Одному солдату стало ее жалко, и он разрешил ей взять мешок картошки. Эта картошка была размером с горох – на посев, но она, возможно, спасла жизнь не одному человеку. В дороге из нее варили похлебку в топке паровоза, ведро с этой незатейливой едой передавали из вагона в вагон, и каждому доставалось буквально по одной алюминиевой ложке.
Я помню этот поезд, он казался мне бесконечным. Сначала мы считали вагоны – десять, двадцать, сорок…но потом сбились со счета. В вагоны, предназначенные для перевозки скота и груза, нас набивали по 40-45 человек. Было холодно, из щелей постоянно дуло. Ехали мы очень долго, казалось, целую вечность. Мама потом сказала, что в пути мы были 18 дней. Дедушка все время молился, просил у Всевышнего терпения своему народу.
Многие в дороге умерли от голода, холода, болезней. Умерших просто скидывали под откос по пути следования поезда. Некоторые везли с собой под видом спящих уже окоченевшие трупы родных, чтобы не оставлять тела незахороненными и по приезде предать их земле. Мне запомнился один момент: когда поезд остановился на полустанке, я увидела, что у железной дороги лежит тело, завернутое в саван. На нем богато украшенный национальный женский головной убор «окъа берк». Его оставили на теле в надежде, что человек, который будет хоронить, после заберет себе в качестве платы.
И вот Казахстан. Нас собрали в каком-то помещении, похожем на клуб, и стали распределять в разные совхозы, в зависимости от того, что мы умели делать. Моя мама очень ловко обращалась с шерстью, ее определили в овцесовхоз. Первое время приходилось нелегко, но потом мы привыкли. Ты знаешь, внучка, человек ко всему может привыкнуть. В том колхозе был мужчина балкарец. До переселения он работал учителем в школе и там организовал кружок, в котором обучал грамоте детей местных жителей и детей переселенцев. Я тоже ходила на занятия и училась 4 года. Четыре класса – вот мое образование. Если сказать, что условия для учебы были плохими, то это не сказать ничего. Их просто не было. Это у вас сейчас красота: и отдельный стол, и освещение, и учебники, и тетради. Учись – не хочу. У меня ничего этого не было. Уроки я делала вот на этом чемоданчике. Тогда он казался мне волшебным спасением – и стол, и стул, и шкаф.
По вечерам всей семьей вязали теплые вещи для бойцов и отправляли их на фронт. Мы мечтали о победе и о том, что «там, в Москве, скоро во всем разберутся и разрешат нам возвратиться на родину». Ах, как хотелось вернуться домой! Увидеть, как из труб утром поднимается дым, вскарабкаться по зеленым склонам на самый верх и услышать внизу шум горной реки. Но приходилось вставать на заре, идти работать – я помню эти бескрайние свекольные поля, мне казалось, что я выросла на них и ничего другого больше не видела. Нет, было и счастье – в 18 лет я встретила свою судьбу, свою любовь – Султана Кудаева – и вышла за него замуж. В Казахстане мы наладили быт, жили дружно, у нас родились дети. Но сердце так рвалось домой!.. Тринадцать лет на чужбине… Долгих тринадцать лет… Мы так молились за возвращение! И наши молитвы были услышаны: 28 марта 1957 года с балкарского народа были сняты все обвинения. Реабилитация! Теперь можно вернуться на родину, к земле, которую часто видели во сне, которую так любили! Мы снова услышим наш родной язык, снова глотнем прохладного и прозрачного воздуха и воды из горных ручьев! Мы вернулись и плакали от счастья. Мы обнимали друг друга, целовали камни, лежащие на родной земле, мы начинали жить заново. У счастья был и привкус горечи, ведь не все смогли вернуться, не все выжили и не всех умерших мы могли похоронить в родной земле.
Но жизнь продолжалась… Видишь, детка, как крутится веретено, как тянется ниточка и, кажется, не кончается…Это столько тебе нужно прожить, передать своим детям и внукам любовь к родной земле, боль потери и радость возрождения. А еще…знаешь, у каждого должен быть свой маленький чемоданчик, чтобы хранить в нем самое дорогое, а потом передать свои сокровища потомкам. Не забудь: передать детям и внукам. Тогда ниточка не прервется.
